Лапынина Наталия, спасибо от нас .
  Тута вот порылась в старых тетрадках, нашла более собачью работу . Енто творение родилось курсе на втором института, после посещения на занятиях топографической анатомии Вивариума. Чуть-чуть грустно, но что-то я разволновалась после некоторых злободневных вопросов, так что в самый раз будет

                                            ОНА
    Ей было все-равно. Она просто смотрела на очередного дядю, или очередную тетю, которые проходили мимо нее. Она не знала, не хотела знать, о чем они думают, что их тревожит, не хотела знать их проблеммы - ей хватало своих. Она не обращала внимание на их слова, которые, порою, может быть, были адрессованы ей. Ее не трогало в них абсолютно ничего. Единственное, на что она реагировала был смех, грубый резкий смех. От него она вздрагивала, и еле заметная дрожь пробегала по ее худенькому телу. При этом в памяти всплывало то, что некогда было ее жизнью. А точнее, жалким подобием на жизнь; но она не помнила другой, а, может быть, и не знала...
...Мимо нее за задние лапы протащили огромного пса с остекленевшими выпученными глазами. Она видела его два дня назад. Она еще помнила, как позавидовала его роскошной длинной шерсти какого-то восхитительного огненного цвета, который, почему-то, напомнил ей Солнце.
   А утром его увели, увели, чтобы вечером протащить обратно за задние лапы. И шерсть... его чудесная шерсть напоминала уже не солнце, а изъеденную молью шубу непонятного грязного цвета.
   А потом шаги где-то совсем рядом с ней. Щелчок замка. Грубая рука на холке. Двери. Двери. Стол. Яркий свет. Люди в белом. Укол. Еще один. И все плывет, все качается. Хочется кричать, кричать во всю мочь! Но она не может. Лишь слабое поскуливание, скорее похожее на стон.
  Белый стол, белая комната, белые люди в ней. Белый свет. Белый, серый, черный...

Эх, умеют же люди!

Melisenta, гда-то я встретила упоминание на несозданность для чего-то там , а по-моему это оно самое, причем очень большое! И очень женское!